ИДЕОЛОГИЯ

(от греч. idea — вид, образ, и logos — учение, наука, связь; буквально: наука об идеях, совокупность идей).

Слово появилось в наполеоновской Франции и введено в оборот Д. де Траси. Первоначально он и его единомышленники предполагали создать науку о закономерностях смены идей в обществе и о воздействии на массовое сознание тех или иных идей. Проект «идеологов» был высмеян, так как теоретики позитивизма вроде А. Сен-Симона и О. Конта заявляли, что в эпоху разгара научнотехнической революции не актуальны мифы религий и идеологии, ибо наступает эра научного знания, эра, в которой общество будет управляться в соответствии с научными законами. Не будет конкуренции идеалов, так как в науке нет конкуренции и споров по поводу того, сколько будет дважды два. Единственной идеологией этого неидеологического будущего общества будут идеология прославления великих ученых и прогрессивных деятелей и борьба со средневековым, религиозным, мифологическим и идеологическим мракобесием.

Марксизм унаследовал этот научный пафос и принципиально противопоставлял себя идеологии. Человеческое сознание есть всего лишь нечто производное от человеческого бытия (см. К. Маркс, «Немецкая идеология»), а следовательно, во-первых, никаких идей навязать людям нельзя, так как идеи диктует им их бытие, а во-вторых, наука об идеях бессмысленна, нужна наука о самом бытии, т. е. об экономических основах всех идеологий. Поэтому в СССР идеология тогда называлась не просто коммунизмом, а «научным коммунизмом». И споров по поводу общественного устройства у нас не должно было быть именно потому, что доводы, законы и доказательства науки едины для всех разумных существ. А наука железно и логично утверждала, что на смену капитализму идет социализм. Спорить с доводами разума мог только безумный, а значит его место в психиатрической лечебнице, куда и препровождали диссидентов.

Правда, еще в конце XVIII в. философ И. Кант доказывал, что наука и сознание вообще не столько отражают бытие, сколько накладывают на него свои схемы, а следовательно все утверждения науки не являются набором истин, а представляют лишь набор гипотез.

Потребовалось не менее полутора веков, чтобы религиозное преклонение перед наукой в западном мире сменилось на более-менее адекватную ее оценку.

Получалось, что в СССР неправильно понимали науку, что ее относительные истины сделали абсолютными, что советская наука — есть замаскированная религия, т. е. идеология. Необходимо вернуться к «открытому обществу», где конкурируют научные гипотезы в соответствие, с истинным смыслом науки. Поэтому в высшей степени удивительно то, что в период перестройки ее вдохновители и прорабы заявляли об отказе от идеологий.

Подобно марксистам столетней давности они были уверены, что нашли абсолютную истину. Просто теперь абсолютная истина коммунизма в их головах оказалась заменена абсолютной истиной демократии. Им не надо было никакой конкуренции идеалов, идеологий и гипотез, все уже известно: есть, оказывается, «столбовой путь цивилизации».

Поразительно, что либералы сами говорили об идее «открытого общества» и при этом не понимали, что эта идея предполагает, что никаких «столбовых дорог цивилизации» не существует. Нет и не может быть никаких «законов истории», как нет и не может быть «идеальных обществ» ни в Европе, ни в США, ни в Китае, называй их хоть «демократией», хоть «коммунизмом». И то, и другое — лишь гипотезы, принципиально опровергаемые. Есть только открытая и свободная конкуренция мировоззрений.

В XX в. А. Грамши писал, что современная власть держится не столько на насилии, сколько на согласии, а согласие есть продукт принятия определенной идеологии. Крупнейший теоретик власти XX в. М. Фуко посвятил всю жизнь борьбе с нелепым и вредным представлением о власти как о чем-то негативном, представлением, что власть — это насилие. Власть властвует именно потому, что предлагает новый проект мира, предлагает нечто новое и позитивное.

Современное общество тем и отличается от прежних, что не дает над собой властвовать никому, кто бы предварительно не объяснил своих действий, кто бы не обосновал свое право на власть, кто бы не убедил большинство в значимости и ценности своего проекта, своей идеологии. Недаром в современных обществах применение силы со стороны государства рассматривается не как признак власти, а как признак отсутствия власти, как признак слабости.

Недостаточно просто быть властью. Нужно уметь предложить такой идеологический проект, такую идеологию, которые приведут к согласию, которые будут конкурентоспособными, которые будут приняты.

В современном лексиконе слово идеология почти утратило первоначальный смысл и употребляется как синоним слова «мировоззрение».